Роман Разбейко: "Человек, не попробовав сам, не может адекватно рассказать, что надо делать"

"Наш лидер, Влад Туник, вначале был скептически настроен. А сейчас он приходит дополнительно в зал и пытается каждую тренировку побить личный рекорд"

— Как вы стали тренером ХК "Ростов"?

— Есть у ХК "Ростов" президент, Робертас Кучинскас. У нас с ним дружеские отношения на протяжении уже десятка лет. И как-то вот в разговоре он сказал, что хотел бы сделать команду более профессиональной, а для этого надо двигаться куда-то дальше, привлекать других людей, тренеров. И попросил меня поработать чуть-чуть с ребятами. Надо понимать, что я из лёгкой атлетики, занимался ей всю жизнь, и тренировки легкоатлетические направлены более индивидуально. У нас работы с двадцати пятью-двадцати восьмью человеками практически не бывает. Ну, или это какая-то ОФП обычно. Поэтому мне как тренеру было интересно поработать с таким количеством народа, причём разной физической подготовленности, и как-то всех соединить. На протяжении года, наверное, я присматривался, принюхивался... А сейчас мне уже просто комфортно, понятно. И ещё не менее, а более интересно даже!

— До этого знали про клуб?

— Да, конечно. Я знал с того момента, как Робертас сделал команду. Я ходил на первые матчи, когда она была не такая профессиональная. Ещё во Дворец спорта наш. Ну, это было какими-то набегами: может быть, раз или два в сезон. Так серьёзно за хоккеем не следил. А когда ты уже находишься в клубе, в системе, то, конечно, тебе не только интересно – ты начинаешь переживать, как будто за себя. Сейчас я просто фанат хоккея! По возможности ни одной игры бы не пропустил (улыбается).

— В чём заключается ваша работа?

— Меня пригласили как тренера по ОФП. Я отвечаю за силовую и функциональную работу, за выносливость. То есть за те функции, которые развиваются непосредственно вне льда. Это "земля" по-хоккейному называется.

— Через сколько появился прогресс?

— Ребята меняются: всё равно приходят новые, уходят старые, кто-то остаётся. И вот на примере тех, кто остаётся, я как раз и расскажу. Я в этом году в начале предсезонки заметил не только физические улучшения у ребят, но и желание. Наш лидер, Влад Туник, вначале был скептически настроен, ещё года два назад: "Да я это не буду делать, да у меня рука здесь болит". А сейчас он приходит дополнительно в зал и пытается каждую тренировку побить свой личный рекорд в жиме лёжа. И для меня, конечно, интересно, важно и приятно, что человек загорелся этим. Он понимает, что развитие физических качеств отвечает за то, что ты потом будешь сильнее, быстрее – а значит, будешь доминировать на площадке. Я надеюсь увидеть в этом сезоне ещё более усиленного Туника (улыбается).

— Какой же у Влада рекорд?

— Ну, был, вот, в последний раз – сто пять килограммов. Я думаю, что уже он готов побить его, прибавить ещё.

"В природе скорость не совмещается с выносливостью, сила – тоже… А в хоккее совмещается всё"

— Что эффективнее: круговые или интервальные тренировки?

— Это разные вещи. На самом деле в какой-то период даётся одна работа, в какой-то – другая. И всё вместе даёт нужный эффект. Сила – это сила, выносливость – это выносливость. Они в принципе не соединяются, но, так как мы играем в хоккей, там должно быть и то, и то. В этом вся фишка: по большому счёту в природе скорость не совмещается с выносливостью, сила – тоже… А в хоккее совмещается всё. И при этом надо быть готовым во всех направлениях.

— Какую работу даёте чаще всего?

— Не знаю… Тут вопрос даже не нас как команды, а условий. Потому что, вот, сейчас стадион закрыли: пандемические дела. Температура в городе Ростове не позволяет тренироваться днём на воздухе. И это всё вносит свои коррективы, поэтому исходим из того, как складывается ситуация и что нужно в данный момент. Опять же, надо понимать, что когда начинается сезон, то наши тренировки уменьшаются по количеству, но становятся более качественными. Мы уже отработали на протяжении пары лет, как лучше, и ребята даже на выезде делают определённую силовую перед игрой, которая позволяет держать мышцы в тонусе. Тем самым они готовятся к игре – даже на выезде, сами. Мы это прекрасно знаем. А сейчас идёт общая работа, подготовительная, для сезона.

— Какая часть интереснее?

— В сезоне работа всё-таки сводится к тому, что мы делаем определённую штангу, силовые упражнения. Они специфические, набор их становится уже небольшим. Отработанные, для чего-то нужны, определённое количество и так далее. В предсезонке ты можешь дать всё, что угодно, и этим, конечно, интереснее. И для меня, и для ребят тоже, я так думаю.

— МФР – действенно или нет?

— Да всё действенно. Реально всё, что бы ты ни дал. Начнём с того, что я вообще никогда не хотел быть тренером. Выключился как-то из спорта на двадцать лет и вообще не мечтал быть им. При том, что у меня все образования, которые были получены, когда я занимался спортом, дают возможность работать тренером. Я заканчивал институт по специфике в своё время, училище Олимпийского резерва, получил звание мастера спорта международного класса... Но я чётко знал, что не хочу быть тренером. Никогда туда не стремился, но получилось, что жизнь так повернулась всё равно. Я услышал от старших коллег, что тренер – это непаханое поле. Он что-то даёт, и его задача смотреть: заходит это или не заходит. Я тоже даю какие-то работы, смотрю: одним идёт, другим не идёт. Корректирую, меняю. Вопросов масса, потому что у кого-то колени болят, у кого-то спина – и мы меняем упражнения. Кто-то выносливый. У нас есть Красный (Алексей Краснов – прим. ред.), у которого два сердца: ему всё равно, куда бежать и сколько. Кто-то менее выносливый, поэтому ему чуть другую работу даём. В этом и есть интерес работы с командой.

— Собственный опыт помогает?

— Конечно. На этом всё и должно быть основано. Моё частное мнение: человек, не попробовав сам, не может адекватно рассказать, что надо делать. В любом виде спорта – и в хоккее, и в лёгкой атлетике – это работает. То есть я сам тренируюсь, жму штангу в разных углах, разводы с гантелями делаю определённые: пять серий здесь, двадцать – там. И когда я начинаю давать, то понимаю, что пять серий – это много, а три – мало. Ну, или наоборот. Если ты этого не делаешь, а стоишь в стороне и говоришь: "Вот, я где-то прочитал, что надо так..." Как ты, через себя не пропустив, это донесёшь?

"В любом виде спорта есть фишка: человек, грубо говоря, "стирается"

— Тренер по ОФП нужен каждому клубу?

— Конечно. Обязательно! Есть главный тренер, есть второй, у кого-то ещё тренер вратарей и так далее. Они знают специфику льда, игры в хоккей – того, чем конкретно команда и занимается. Но на "земле" появляется много новшеств, и если следить ещё за этим… Не знаю тогда, сколько времени будет в сутках. Тридцать шесть или сорок восемь часов. Я думаю, надо просто распределять обязанности, вот и всё.

— Согласовываете "землю" и лёд?

— Конечно. Как говорит Григорий Владимирович (Григорий Пантелеев – прим. ред.): "Давай сядем, стратеганём". Это тема его – стратеговать (улыбается). Мы исходим из того, что происходит. На неделю у нас есть план определённый, но бывают корректировки. Вот, нам сказали на днях, что "Арсенал" закрыт, и мы пришли в зал, сделали другую работу. Но в принципе, я думаю, она похожа на то, что мы бы делали на "Арсенале". Просто теперь мы замкнуты здесь, в этом пространстве – не вопрос.

— Как сейчас с проходом в спортзалы?

— В наш зал мы проходим пока без QR-кодов (улыбается). Сейчас, я думаю, все получат. А остальные фитнесс-центры – да, закрылись для тех, кто не привит и кто не может показать QR-код. Я приехал в "Alex Fitness" и на входе потребовали что-то из трёх: ПЦР, справка о перенесённой болезни, QR-код. Но ты же не будешь делать ПЦР перед каждой тренировкой… Это то обстоятельство, когда мы говорим: "Хорошо, что есть улица". Когда была пандемия, мы с дочкой продолжали тренироваться: просто выходили и бежали куда-то по паркам. Если бы увидели милиционеры, догнали бы… Или не догнали (смеётся). Можно тренироваться на улице, по большому счёту.

— Во сколько "пенсия" у легкоатлетов?

— Да по-разному. Сейчас в связи с тем, что все виды спорта стали профессиональными в плане финансов, всё сдвинулось. Недавно шли Олимпийские игры. Я смотрел на экране, телевидение даёт такую возможность. И когда показывали в лёгкой атлетике забег или финал прыжков, была строчка с фамилией людей и сколько им лет ("Age"). Я скажу, что средний возраст порядка двадцати пяти-тридцати лет. А в шесте женском, где наша спортсменка Сидорова серебро выиграла, четыре первых места – всем за тридцать. Это говорит о том, что спорт становится профессиональным. Да, есть какие-то самородки, которые в двадцать лет уже показывают фантастические результаты, но они, как правило, единичны. Надо понимать, что в любом виде спорта такая фишка есть: человек, грубо говоря, "стирается". Всё равно я думаю, что в спорте всем отведено от десяти до пятнадцати лет. Начнёшь ты в двадцать – закончишь в тридцать пять, начнёшь в шестнадцать – закончишь чуть раньше. Как в художественной гимнастике: они начинают очень рано, но заканчивают, к сожалению, годам к двадцати.

— Что же такого безумного вы творили в молодости?

— А я не знаю, про что идёт речь (смеётся). Я читал интервью дочки, но, честно говоря, не понял, на что она намекает. Безумство? "Безумству храбрых поём мы песню", называется. Наверное, да, можно сказать, что это так. Я сейчас смотрю на молодёжь: есть такие же люди, каким я был в молодости. Но их мало, на самом деле. Это, наверное, какая-то безбашенность, лёгкость была... Я понимал уже тогда, что надо ценить каждый момент жизни и не замыкаться на том, что: "Это ещё будет, мы успеем". Да не успеем! Бывает такое, что люди приезжают в какой-то город на соревнования и сидят концентрируются в гостинице. Кому-то так нравится. Но сейчас спорт идёт к тому, что все расслаблены, и, наоборот, пытаются уйти от этих мыслей, не сидеть в номере и готовиться к старту. От этого, как в спорте говорится, можно "перегореть". Легче выйти прогуляться, посмотреть город, достопримечательности, отвлечься. Кто-то читает. Хотя сегодня уже мало кто, но такие есть. Я, наверное, воспринимал каждый миг своей жизни как что-то новое. И так же – в знакомствах с людьми. Наверное, об этом речь идёт. Спорт даёт возможность знакомиться с огромным количеством людей! А потом, когда становимся старше, мы в своей жизни всё время замыкаемся в рамках. Сначала у тебя много друзей было в школе. Потом институт – ещё есть люди. Вы ходите в клубы, там знакомитесь. А когда становишься старше, у тебя начинается семья, дети. Ты теряешь школьных, институтских друзей, не ходишь уже в клубы... На своём примере могу сказать: со мной вообще познакомиться невозможно. Я вышел, сел в машину, приехал куда-то – и оттуда, куда приехал, обратно вернулся домой. Ну, где я могу знакомиться с людьми? Неважно, с девочками или мальчиками. Конечно, возникают какие-то новые группы. У меня в жизни был семь лет назад такой момент, когда меня познакомили с горными лыжами. Это целый мир! Там есть совсем другая тусовка, "тусэ". Я туда зашёл, и многие из них стали моими близкими. Потом познакомился с людьми, которые катаются на вейкборде. Там тоже свой мир, свои личности – ещё я хапанул людей каких-то. Но это всё. В общем-то, знакомств мало. А в молодости это всегда классно: на соревнованиях тысячи людей. И если ты не знакомишься, ты просто теряешь возможность узнать что-то новое.

Конец первой части